На дне

Качающиеся трухлявые нары. Замусоренный пол. Грязный, из грубых досок стол. Лохмотья вместо одежды. На сцене воссозданы декорации Виктора Симова к спектаклю «На дне», поставленному МХТ в 1902 году. А еще на сцене запах лука, дегтя, запах нищеты. Клоака… Дно жизни, откуда не выбраться, не подняться. Отверженные, с осколками обид в душах, лишние люди безвольно плывут по жизни: прощать не умеют, бороться не хотят… Прожигая жизнь, они все-таки продолжают мечтать и надеяться, а тот, кто потерял веру, уходит навсегда. Каждая роль, каждый образ выписан тончайшими живописными мазками. Актеры не играют, они живут: точно выстроенные мизансцены, объемные характеры. Слаженный ансамбль, где нет и не может быть фальшивых нот. Абсолютное воспроизведение хорошо знакомого авторского текста и новая трактовка пьесы. Многоплановый полифоничный спектакль, все три часа держащий зрителя в напряжении, открывающий новые смыслы. И нет никакого неразрешимого конфликта между двумя протагонистами пьесы – Лукой и Сатином (невероятно талантливым актерам Сергею Мельникову и Владимиру Ильину подвластна любая роль), как нет конфликта между истиной и состраданием. «Испортил песню, дурак» Сатин бросает не с циничным безразличием к повесившемуся Актеру, а с сожалением и сочувствием… «Человек все может… лишь бы захотел», – произносит Лука, самый светлый и стойкий герой спектакля. А уставший хомячок, в небольшом металлическом колесе, прикрепленном над нарами картузника Бубнова, все продолжает свой бессмысленный бег по кругу…. После спектакля зрители долго аплодировали стоя… БРАВИССИМО!

Пермская театральная традиция славится своим зрителем. Еще в дореволюционной Перми, горожане создавали многочисленные кружки театралов, посещали все премьеры, ходили на спектакли с партитурами, знали наизусть все либретто и запросто могли указать на фальшивую ноту в партии! Не случайно, именно в Перми появился и уже четвертое десятилетие существует театр «У Моста», который бережно чтит священные театральные традиции и с огромным уважением относится как к своему Зрителю, так и Автору. Не такое частое явление сегодня! Здесь не считают, что до зрителя можно «достучаться» только с помощью упрощений и осовремениваний, что его надо завлекать скандалом и голым телом. Столь нередки случаи сегодня, когда бессмысленные декоративные идеи, вносимые для «улучшения» спектакля, душат самое важное в театре – дух и интонацию произведения, – и пренебрегают первым и главным действующим лицом – Актером. Тонкому, чувствующему зрителю, не нужны эти «костыли», как и не нужны ему в спектакле «для глубокого прочтения» многочисленные «толкования намеков автора» с помощью бесцеремонных интерпретаций его текста, и выворачивания смыслов. «Подлинное творится без насилия, которым в искусстве ничего нельзя достигнуть», – как просто и гениально сказал Ф.И. Шаляпин. «Станиславский, обновляя театральные представления, никуда не ушел от человеческого чувства и никогда не думал что-нибудь делать насильно только для того, чтобы быть новатором» («Маска и душа». Ф.И. Шаляпин). Театр «У Моста» просто поставил «На дне» Горького, краеугольным камнем положив – живую личность Актера, душу Человека и Слово автора, – восходя к исконной театральной традиции. А зритель просто сам все истолкует и почувствует – сердцем.

Не перестаю удивляться, возвращаясь к одному из лучших «мостовских» спектаклей – «На дне» по пьесе Максима Горького, где снова и снова обнаруживаю новые важные смыслы, сосредотачивая внимание на том, что оставалось в прошлый раз незамеченным. Если тогда хотелось говорить о месте человека в обществе и о свободе выбора, независимом от окружающего, угнетенного положения; защищать обиженного, пожалеть опустившегося, то после последнего спектакля не перестаешь думать о внутренней свободе и возможности сохранить человеческое лицо в нечеловеческих условиях, подобно светлому мудрому страннику Луке. Сергей Мельников в этой роли традиционно приковывает все зрительское внимание. Во время антрактов очень часто среди увлеченных восторженных бесед зрителей слышится его фамилия. Талантливый актер с изумительной простотой перевоплощается в разных спектаклях то во вредного мальчишку, то в робкого юношу, то в комичного старика. «На дне» оказываются люди несвободные внутри. Ни общество, ни социальные условия, ни деспотичность, ни жестокость и грубость мира не способны сломить сильную волевую личность. Чем, в первую очередь, отличается от других по-настоящему свободный человек? Он в ответе за свои слова, поступки и пространство, в котором существует. В ночлежке-подвале паразитируют падшие люди, неспособные на простые действия – подмести пол, перекладывая обязанность на ближнего. В такой незначительной, казалось бы, бытовой детали отображается истинная сущность человека. Порядок снаружи – свидетельство порядка в мыслях, чувствах и стремлениях. Хаос души Сатина в исполнении Владимира Ильина, например, проникает наружу вместе с бессмысленным бормотанием путанных слов – «органон», «сикамбр», значение которых он забыл, хотя, по его словам, работая телеграфистом, много читал. Отголосками звучит осмысленность, интерес и внимательность к жизни в философских размышлениях пьяного героя. Также пропивает свой талант Актер (Василий Скиданов), не в состоянии вспомнить строки любимого стихотворения, тем самым теряя душу, но обвиняя в этом алкоголь, а надо бы себя самого. Вместе с Актером беспомощно и жалко выглядит бесхребетный, утративший человеческое достоинство Барон (Валерий Митин), готовый быть объектом насмешек ради выпивки. На наших глазах катится вниз, теряет работу и спивается убитый горем слесарь Клещ (Ильназ Яруллин), только после смерти жены Анны чувствующий значимость женщины в жизни. Сначала вызывающий уважение картузник Бубнов в премьерном исполнении Андрея Воробьева умиротворенно, бережно и незаметно шьет возле окна. Несмотря на молчаливость, он удивительным образом привлекает внимание и располагает к себе, вызывая доверие, но позже и этот герой вместе со всеми пропивает честно заработанные деньги. Невыносимо грустно, вместе с этим, видеть, как туда же затягивает крючника Татарина (Анатолий Медянцев). Так гордо, смело, отчаянно отстаивает он человеческий закон и почитание порядка. В спектре представленных героев зритель обнаруживает общее разложение, которое неизбежно в условиях, где нет уважения друг к другу и понимания, работы и ответственности, а также любви к своему делу и женщине, наполняющей душу мужчины.

«На дне» Сергея Федотова – это даже не спектакль, а театральное явление, некая качественно новая ступень в освоении русского психологического ансамблевого театра. Я видел уже немало спектаклей Федотова в его театре, и старался в меру сил о них писать, но до сих пор не могу понять, как ему и его подопечным удается сделать так, что давно известные герои открываются тебе по-новому, проникают в твою душу, бередят ее, а их радости и боль становятся твоей радостью и болью?! И опять спектакль пронял буквально до костей! Я сидел в первом ряду и с наслаждением вдыхал еле уловимый запах рогожки и лучка, который, казалось, проник во все поры ночлежки. И разглядывал потрясающие приметы жизни этих людей (не поворачивается язык назвать это сухим словом «декорация»): нары, завешенные дерюжкой, оконца, из которых лился дневной свет, большой стол, который для многих персонажей станет не только местом еды и пития, но и некоей трибуной для выражения своих самых сокровенных мыслей и чувств. Восторгался изумительным углом, который облюбовал и любовно «обставил» картузник Бубнов, водрузив туда даже клетку с живым хомячком. Доминантой обстановки становится печальная закопченная икона, которая взирает на обитателей ночлежки и на зрителей из своего далеко не «красного» угла. Продолжать можно долго… Тем страшнее и символичнее становится разрушение этого привычного патриархального уклада во втором действии: абсолютно голые стены, лишенные признаков жизни нары без занавесок. Оставшаяся в углу одинокая икона лишь подчеркивает запустение и мрак. Все пропито. И лишь дух обитателей ночлежки не сломлен! Трудно передать словами атмосферу спектакля, которая втягивает тебя в действие и поглощает со всеми потрохами. Еще труднее – «рваную» темпоритмическую партитуру: благодушная, ироническая обстановка может в любую секунду взорваться, и тогда происходящее достигает такого стремительного, бешеного ритма, что зритель просто задыхается, не в силах справиться с мощной, подавляющей его эмоциональной волной. Я давно не видел на поклонах после спектакля такого искреннего и мощного порыва зрителей, которые устроили федотовским артистам не просто овацию, а настоящий шквал рукоплесканий. А сам Федотов сегодня мне с удивлением написал, что люди его узнают на улицах и благодарят. Как будто вся Вологда была на этом необыкновенном спектакле. Надеюсь, что это была не последняя встреча пермских артистов с жителями прекрасного города, где есть дом с резным палисадом…